Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

К этой минуте ничуть не в лучшем положении находился и "Тулон". Сказалось превосходство русского флагмана в пушках и мастерстве его комендоров, которые с каждым залпом своих орудий нещадно громили врага. На корвете были сбиты обе мачты, паровая труба, а так же был сильно разбит весь левый борт судна.

Сам "Париж" имел двенадцать пробоин, сильное повреждение всего такелажа и рангоута. Особенно пострадали все три мачты флагмана и надстройки бака. Возникший на носу пожар был вновь благополучно потушен действиями лейтенанта Корна, однако на этот раз ему все же пришлось отправиться в лазарет.

Все это время адмирал Нахимов мужественно оставался на своем месте. С каждым разом ему все труднее и труднее было приподнимать к глазам свою подзорную трубу, но, несмотря на это, Павел Степанович продолжал упорно наблюдать за сражением.

Уже четверо офицеров его малочисленной свиты были убиты или ранены, но сам адмирал оставался заговоренным для вражеских ядер и бомб. Если моряк падал убитым, он только крестился и тихо шептал слова, когда же появлялись раненые, адмирал категорически требовал отправки их в лазарет.

К концу сражения возле него остались только двое, капитан корабля Колычев и его второй помощник, старший лейтенант Зимин.

- Петр Никанорович, передайте комендорам бомбической батареи, что я недоволен их стрельбой, - обратился адмирал к Зимину.

- Слушаюсь, Павел Степанович, - козырнул офицер и стремглав бросился по залитым кровью палубным доскам исполнять приказ адмирала. Нахимов знал, чем подстегнуть комендоров батареи. Недовольство адмирала было для обожавших его матросов самой страшной карой. Однако не успел еще Зимин дойти до батареи, как пушкари полностью реабилитировали себя в адмиральских глазах. Выпущенные батареей бомбы поразили паровую машину корвета, и сильный взрыв потряс вражеский корабль. Вместе с густыми клубами белого пара в небо взметнулся черный столб дыма, который с каждой минутой становился всё сильнее и сильнее.

- "Тулон" уничтожен, Ваше превосходительство! Виктория! - радостно вскричал Колычев, азартно указывая пальцем на разрастающийся на вражеском корабле пожар.

- Рано ещё о виктории говорить, - одернул его Нахимов, но Колычев не согласился с ним.

- Да как же не виктория!? Смотрите сами; "Тулон" горит, "Ваграм" тонет. Враг разбит! - ликовал капитан, но адмирал не торопился разделить его чувства.

- Узнайте, как там дела у Новосильцева на "Константине"? - приказал он Зимину. - Справится ли он с британцем? Хотя и так видно, что положение у него трудное.  

Адмирал Нахимов был прав. Положение у вице-адмирала Новосильцева было далеко не блестящим. Выполняя приказ Нахимова, он терпеливо ожидал, когда британский линкор сблизиться с ним на дистанцию "пистолетного выстрела", однако англичанин в отличие от своих французских союзников предпочел не рисковать. Капитан Кнабс предпочел вести огонь со средней дистанции и вполне удачно извлек выгоду из молчания русских орудий. Канониры "Куин" были не столь меткими как их собратья на "Париже", однако все же своим огнем смогли серьезно повредить такелаж стоящего на якорях "Константина".  

Видя серьезное положение своего корабля, и полностью разгадав тактику противника, вице-адмирал Новосильцев на свой страх и риск приказал открыть огонь по противнику. Уже с первых выстрелов вражеский линкор попал под накрытие, но говорить о возможной победе над неприятелем не приходилось. Парусник очень нуждался в помощи, и она пришла. По приказу адмирала Нахимова к нему на помощь устремился "Владимир".

- Смотрите! А англичане явно приняли "Владимир" за брандер и собираются ретироваться! - радостно воскликнул адмирал, с трудом удерживая в онемевших руках подзорную трубу.

- Вы совершенно правы, Павел Степанович! - поддержал Нахимова Колычев, - противник явно собирается оставить поле битвы. Виктория!

Однако адмирал вновь не торопился праздновать победу, продолжая внимательно наблюдать за морем. Однако капитан Кнабс действительно ошибочно принял "Владимир" за русский брандер и решил благоразумно отступить, тем более, что судьба французских корветов была абсолютна ясна.

Быстро совершив разворот и показав противнику корму, британский линкор устремился прочь от турецкой столицы, сражение у которой не принесло счастья кораблям коалиции. Казалось, что "Куин" сумеет благополучно оторваться от врага, но с каждой минутой бегства, лицо английского капитана становилось темнее и темнее. Не отрывая тревожного взгляда от окуляра своей трубы, господин Кнабс все четче и яснее осознавал свою ошибку в оценке корабля противника. В глубине души он продолжал надеяться, что упрямо преследующий его пароход есть русский брандер, но хлесткий пушечный выстрел с "Владимира" полностью похоронил его надежды. "Куин" был обречен, и противник не собирался давать ни одного шанса на спасение.

Быстро догнав тяжелый и неповоротливый парусник, русский пароход стал целенаправленно расстреливать широкую корму британца. Напрасно Кнабс пытался развернуть корабль и дать бортовой залп по своему мучителю. Русский пароход словно приклеился к корме "Куин", и раз за разом, поражал парусник своими выстрелами.

Прошло полчаса этого ужасного избиения парусного гиганта. Получив множественные пробоины, он стал медленно погружаться в воду. Так закончилось последнее морское сражение этой войны с участием парусных кораблей и пароходов.

С радостью и тревогой наблюдал адмирал Нахимов, как британский линкор покидал поле битвы преследуемый "Владимиром". По его приказу "Императрица Мария" снялась с якорей и подошла к месту боя, чтобы оказать помощь французским морякам. Корабль мало пострадал от вражеского огня, львиную долю которого приняли на себя "Париж" и "Константин".

- Ну, что же, вот теперь действительно, виктория, - медленно проговорил Нахимов, обращаясь к Колычеву.

- Виктория, Павел Степанович, виктория! - радостно согласился капитан. - Враг полностью разбит, а все наши корабли целы!

- Да, целы, - молвил устало Нахимов и согласно давней привычке полез в карман за часами. В каждом сражении или походе он всегда засекал время начала и конца действий.

- Значит, сражение наше продлилось -  Нахимов нажал на крышку луковицы часов и взглянул на стрелки циферблата - всего:

Неожиданно тупая боль в груди, постоянно беспокоившая Нахимова все последнее время, сдавила с такой силой, что у адмирала перехватило дыхание и потемнело в глазах. Все тело старого моряка разом сделалось ватным, часы выпали из ослабевших пальцев, и он грузно рухнул на палубу, лицом вниз.